Ну что же, дорогие читатели, все хорошее или плохое когда-нибудь заканчивается. Подходит к концу моя великая эмиграционная эпопея о шести частях, достойная, я считаю, своего почетного места на последней страничке бесплатной газетенки \"Русская Германия\", рядом с кроссвордом и анекдотами про Изю и Сару.

В эпилоге я расскажу о финальном этапе своей эмиграции и интеграции маленького человечка Морсы в большом и чужом мире Запада.

Я считаю, что в конце любого произведения должна быть надежда (упаси боже, не Крупская). Добро побеждает Зло, Фродо уничтожает кольцо, Иван разбивает яйцо (кощеево конечно), Хрущев сменяет Кацо, Путин теряет лицо... Остапа слегка несцо...

В призме такого миролюбивого настроения автора, читатель в решающей части не станет свидетелем очередного насилия или новых горестей и мытарств эмигранта. Закончим за здравие...

До сих пор я рассказывал о межрасовых конфликтах и даже этнических войнах. Теперь буду писать об интернациональной дружбе и разноцветной любви. Поэтому любителям жаренного, острого и перчённого лучше сразу переключиться на трансляцию \"СМАКа\" с Ургантом.

Читать далее: Как я эмигрировал в Германию. Часть 6

Итак, как вы помните из предыдущих частей, я попал в новое общежитие... Вы знаете, по Гамбургу ходили слухи, что где-то на окраинах города особо пострадавшим от эмиграции беженцам выделяются общежития класса \"люкс\". Отдельные коттеджи на одну семью, с библиотекой, камином, бассейном и специальным холодильником для хранения коллекционных вин.

Я бы очень хотел такое увидеть, но очевидно еще не успел пройти все круги ада и заслужить.

Мое третье по счету общежитие снаружи напоминало рыцарский замок. Сначала шла высоченная стена с колючей проволокой и контрольно-пропускным пунктом с вооруженным охранником. Потом широкий ров, наполненный кислотой. Затем минные поля и, наконец, непосредственно жилье. Штук двадцать пятиэтажек в огромном поле. Эмигранты занимали бывшие казармы американского контингента войск, призванные когда-то в Германию следить за появлением нового Гитлера.

В какой бы армии мира ты не служил, запах солдатни всегда одинаковый. Перепрофилированное для эмигрантов бывшее солдатское жилье, этот неудавшийся продукт конверсии, вонял тяжелым спертым воздухом вперемешку с запахом пота, гуталина и пороха.

Общага была четко поделена на три сектора: русскоязычный, северо-кавказский и африканский. Русских было большинство. Мужики от безделья бухали дни напролет. Женщины, как водится, тянули на себе всю лямку быта.

Читать далее: Как я эмигрировал в Германию. Часть 5

После полугодия в \"Бибби Альтона\" мы были согласны жить хоть на вулкане Ключевская Сопка. Экстерьер здания нового общежития внушал почтение и спокойствие за будущее.

На самом деле все оказалось как у понедельничных дикарей из песни Андрея Миронова, только наоборот. \"На лицо доброе, ужасное внутри\".

Не успели мы войти в подъезд, как тут же были атакованы истребителем класса \"Ашан\" с недружественной афганской армией на борту. А именно, четыре бородатых гитлерюгенда тринадцатилетнего возраста оседлали тележку из супермаркета и сигали на ней с лестницы.

Уворачиваясь от атак неприятельской авиации, мы четкими движениями ветеранов эмиграционных войн пробирались к лифту. Стены подъезда были украшены причудливой расписной мозаикой, состоящей из сур корана и поэтических объяснений в любви некой Фатиме в эпистолярной и графической формах.

В углах темнели подозрительные кучи. На кнопке вызова лифта висела чья-то щедрая сопля и мы решили взбираться по лестнице. На лестнице нас снова догнал афганский истребитель, но бабушку пожалели.

Как я эмигрировал в Германию. Часть 4

Для начала внесу ясность. Многие из вас наверняка подумали, что я в этом лагере чуть не загнулся. Это совсем не так! Это было офигительное время! Лучшее в моей жизни. Я как паук из банки вырвался на волю, на охоту, в самостоятельную жизнь. Кругом дышал удивительный, неведомый мир, так не похожий на тот, откуда я пришел.

Стояла очень теплая осень. С африканцами я часто играл в футбол, воображая себя игроком как минимум \"Милана\" и как-будто вместе со мной бегают чернокожие футбольные звезды.

По вечерам я ходил смотреть на порт, благо от лагеря было совсем недалеко. Смотрел, как деловито снуют кораблики, величаво разворачиваются краны, как зажигаются огни на пирсах и представлял себя Императором Вселенной. Тогда я еще имел шансы им стать...

Читать далее: Как я эмигрировал в Германию. Часть 3

В теплое августовское утро 2001 команда из пяти человек (мама, папа, бабушка, брат и я) бодро запихнула шесть громоздких баулов в чрево автобуса и двинулась на Запад[/url]. В эти минуты я почему-то думал о своем прадедушке, который проделал такой же маршрут, только на танке.

Портрет беженца в автобусе

Читать далее: Как я эмигрировал в Германию. Часть 2

Этот пост переносит меня на десять лет назад. В мои первые эмигрантские дни в Германии. Кто-то въезжает в благословенный капиталистический мир через сверкающие ворота аэропорта, желтый мерседес такси и пятизвездочные отели.

Я же влез сюда через жопу, в статусе отбросов общества побывал в клоаке мира. Вы смутно понимаете, что не все так безукоризненно благополучно здесь, как ведают нам глянцевые журналы.

Я никогда не считал себя евреем. Не гордился тысячелетними корнями своего народа, не относил себя к избранным, не интересовался историей Израиля, не ходил каждое воскресенье к тете Любе кушать лыких(1) и эссигфлейш(2).

Все из-за отца - одного из горстки евреев-военнослужащих в советской армии. Из-за службы отца мы оказались в суровом, степном Азербайджане, вырванные из местечкового еврейского мира, зоны оседлости, где до сих пор родители семнадцатилетней Ривочки водят ее в гости на смотрины к троюродному брату Сёмочке.

В Азербайджане мое еврейство всплывало очень редко. Я собственно смешался в русскоязычной массе своих сверстников в военном городке.

В Азербайджане существовали два врага: русские и азербайджанцы. И я с остальными русскоговорящими был по одну сторону баррикад.

Еврейство всплывало иногда, когда отец украдкой рассказывал мне о своем племяннике Валерике, который в семидесятые уехал в США и одним своим присутствием там угнетал негров.

Говорить об этом было нельзя, особенно в армии. И даже я со своим языком-помелом, молчал и хранил свое проклятие.

Еврейство стало все чаще всплывать после возвращения на Украину, когда советский Союз уже трещал по швам, а из Азербайджана на Родину стали вывозить цинковые гробы с \"охранниками дружбы народов\".

На Украине сразу стало все на свои места: с фамилией Бланк в своем девятом классе я выглядел словно неудачно полинявший заяц на снегу. Одноклассникам не нужно было даже заглядывать в классный журнал со списком учащихся на последней странице, чтобы увидеть мое клеймо.

При этом причину ненависти к евреям мне так толком никто объяснить и не пытался. Кулаками вообще трудно что-либо объяснять. По этому поводу родственников становилось все меньше, а вместо них стали приходить какие-то неведомой красоты и качества фотографии из дальних миров. Яркие краски фотобумаги стали маленьким окошечком в какой-то неведомой красоты и благополучия мир Запада.

Читать далее: Как я эмигрировал в Германию. Часть 1